еаэс

Президент Ассоциации рынков, предприятий торговли и сферы услуг Сергей Пономарев в интервью Bars.Media детально рассказал о реалиях кыргызского бизнеса и положении республики после вступления в ЕАЭС.

– Наша республика вступила в Евразийский экономический союз 4 года назад. Получил ли Кыргызстан те гарантии и возможности, которые республике обещали при вступлении в ЕАЭС?

 – При вступлении Кыргызстана в ЕАЭС бизнес получил новые возможности и горизонты. А реализация или нереализация этих возможностей это уже внутренние ресурсы самих субъектов бизнеса. Мы понимаем, что ВСП+ это тоже возможности, но это не гарантия, что некий субъект бизнеса начнет работать с Евросоюзом. Точно так же и ЕАЭС. Это просто возможности, гарантий никто не дает. Государство тогда говорило, что у нас появится возможность беспрепятственно продвигать товары, финансы, рабочие руки за пределы нашей страны в рамках альянса. ЕАЭС привлекателен для бизнеса тем, что содержит два экономических термина – потенциал и емкость рынка. Емкость рынка Кыргызстана пока мы не были в ЕАЭС, составляла около 6 миллионов человек, а емкость рынка ЕАЭС – это 185 миллионов человек. Потенциал рынка это наша средняя доходная часть. Сейчас она у нас считается на уровне 200 долларов, а в ЕАЭС – это 1 тысяча долларов.

При вхождении нашей страны в Евразийский экономический союз правительство не гарантировало бизнесу высокие доходы, нам гарантировали открытие потенциальных рынков.

– Как обстоит дело с конкурентноспособностью нашего бизнеса в альянсе?

– Конкурентность вещь достаточно сложная и простая одновременно. Субъектам малого бизнеса нашей республики очень тяжело конкурировать с бизнесом, к примеру, из России, у которого маркетинговых инструментов и финансов значительно больше, чем у всех субъектов бизнеса в нашей стране, которые занимаются этим видом деятельности. О конкуренции между малым и большим это вещь философская, большие всегда более конкурентноспособны, чем малые.

Что позволяет малому бизнесу оставаться на плаву? Это порог НДС, который у нас составляет 8 миллионов сомов. Порог этот не большой. По сравнению с Россией или Казахстаном, с которыми мы активно интегрированы, НДС у нас в разы меньше.

Порог в 4 миллиона сомов был введен в 1996 году, тогда курс доллара был 1 к 11. Сегодня порог 8 миллионов, а курс почти 70 сом за один доллар. НДС увеличен в два раза, но курс доллара практически вырос в 7 раз. Малый бизнес становится более  конкурентноспособным тогда, когда он не является плательщиком НДС, когда существуют другие виды простого налогового администрирования. У нас в стране есть такие виды – добровольный патент и упрощенный вид налогообложения, когда оплачивается всего 4% с оборота.

Конкурентность явление всеобщее. В Европе антиглобалисты митингуют потому, что субъекты малого бизнеса не выдерживают конкурентность с транснациональными корпорациями. Конкурентная среда это свободная предпринимательская деятельность. Если государство гарантирует свободную предпринимательскую деятельность и обязательное регулирование при создании естественных монополий, то значит, оно создает нормальную конкурентную среду. Таких условий в Кыргызстане сегодня достаточно.

– Все ли преференции при вступлении в ЕАЭС получила наша страна?

– Все преференции нам выделены, даже более того – создан Кыргызско-российский фонд развития. Действительно, до 2015 года, когда мы обсуждали необходимость вхождения КР в ЕАЭС, никто не предполагал глобальных изменений внешней среды – противостояния США и РФ, санкций, девальвации тенге. А пока шел процесс обсуждения, эта среда изменилась, как и условия, которые стали не очень благоприятными для вхождения в альянс. Но, альтернативы все равно не было, как и нет ее сейчас. Многие эксперты нас пугали различными страшилками о подорожании товаров. Но этого не произошло. Наоборот некоторые продукты из России и Казахстана заходят к нам с зачетом НДС, это все-таки от 18 до 20%. оды были по объективным причинам сложными. Но потом мы остановились в экономическом падении, люди психологически адаптировались к новым условиям, как у нас, так и в странах-партнерах, и процесс пошел на небольшой подъем. В одах Кыргызстан, по оценкам Евразийской экономической комиссии, был лидером по росту ВВП.

– Что сейчас с программой развития рынков Дордой и Кара-Суу?

– Программа была принята в 2012 году. Сама по себе программа хороша. Но, она была не наполнена финансово-содержательной частью. Программа развития рынков Дордой и Кара-Суу предусматривала постепенное перепрофилирование реэкспорта в собственную легкую промышленность. Правительству нужно было дополнить финансовую часть, но денег не было. Ресурсы государства не резиновые.

Предпринимателям, которые занимаются реэкспортом, можно выдавать льготный кредит как фермерам, с условием, что они переходят с реэкспорта на собственную легкую промышленность. Деньги на это можно заложить в Кыргызско-российском фонде развития. Когда разрабатывалась программа, там было примерное соотношение реэкспорта и собственной промышленности 90% к 10%. Сегодня это соотношение должно составлять – более 15% легкая промышленность, 85% – реэкспорт. Я бы не ставил цель перевести Дордой полностью на собственное производство, так как эта цель не достижима. Но если в долгосрочной перспективе, скажем в течение лет 10, соотношение собственной швейной продукции к товарам других стран будет ближе к 40%, то это будет хороший показатель. Люди, которые приезжают на Дордой, должны покупать продукцию с лейблом КG. Тогда ситуация будет устойчивая.

– Наладилась ли ситуация с перевозчиками?

– Рассмотрим ситуацию, например, из Китая идут грузы в Россию. Если они идут через казахский Хоргос, то НДС остается в Казахстане, а таможенная пошлина уходит в общую копилку ЕАЭС и потом расщепляется. Поэтому очень важно, чтобы грузоперевозки проходили через нашу страну. Это дополнительные финансы, которые дают возможность поднять уровень жизни в республике. В свое время в таможенных структурах были игры с аффилированными транспортными компаниями. Эти потоки в 2018 году переходили из одной страны в другую. У современных транспортных компаний, как правило, есть множество офисов в разных городах и странах.  И если где-то таможня не дорабатывает или злоупотребляет своими обязанностями, то финансы текут вниз. Компании попросту переводят офис в другую страну и работают, обходя проблемные участки. Наш президент еще в мае поднимал этот вопрос. Есть проблемы и с коррупционными рисками. Некоторые транспортные компании взаимодействуют с руководством той или иной таможни, и таким образом, появляются монополисты. В настоящий момент ситуация выравнивается, коррумпированная система сломлена.